К концу второй недели кошкиной новой жизни Кысь наконец-то прочухивается, начинает не только регулярно есть, но и требовать еду, сидеть на коленях и вообще интересоваться окружающими штуками. На коленях причём сидит с видом "как вы все меня достали" но при попытке уйти, шипит и хватает лапами. И телефон, кстати, из рук вот сейчас выталкивает.
Я доедаю малину с голубикой, в руках тарелка. Кошке по случаю проявления интереса вручается кусочек малины... потом половинка голубики... потом целая малина... Целая голубичина большая, из пасти вываливается и катится по полу. Обычно Кысь начинала за такими охоту. А тут встала, потянулась... Устроилась поудобнее и пошла инспектировать тарелку: "Ну, у тебя ж тут остались ещё ягодки!"
Опять подумалось. Вот читаешь ответы людей, слушаешь разговоры... И очень большая проблема в том, что ещё со школьной литературы было два вопроса. Один для меня был очевиден, но его обычно не поднимали (я думала, как раз потому что он очевиден, но, кажется, ошибалась). Второй задавали, разбирали, объясняли всегда, и мне он всегда казался очень странным.
Так вот сейчас, такое чувство, что все с литературы натасканы на поиск "что автор хотел сказать?", и никак не могут просто прочитать или услышать, "что автор _сказал_?"
Радужные облака видно только сквозь очки. Без очков видно только белое солнце везде.
В кошкиной второй жизни кошку сказано было кормить кормом. Первое время желательно специальным, для поддержки почек и печени. Было куплено два вида консервов. Первое время кошка воротила нос от обоих. Потом смирилась (распробовала?) и стала есть паштет. Неистово. Второй вид консервов выглядел уже именно как консерва и не привлекал ни меня, ни кошку, но банки-то куплены... Две банки кошка съела мелкими порциями, перемежая их вторым кормом. На третьей банке кошка подошла к миске, посмотрела на неё, потом на нас... Поняла, что это - её предполагаемый завтрак. Покрутилась вокруг, поняла, что никто ничего другого в миску класть явно не собирается. Одарила нас непередаваемым взглядом, демонстративно яростно покопала лапой по шкафу около миски и гордо ушла.
... На этом моменте я не выдержала и дала ей другую консерву. Ну потому что более прямого посыла уже не придумаешь.
Я завела снегоход. Дважды. Снегоход старый и заводится с верёвочки. Естественно, я побежала кататься. Чуть-чуть. Довезти ребятам пришедшую посылку до работы (а то забудут опять заехать), ну и так...
Солнце такое красивое в долине, дымка над морем, свет золотой, а тени - синие. В горах лиса орёт. А так - тихо вокруг, хорошо, аж в ушах звенит. Куропатки прилетели, пообщались своим стуком- голосом.
Через минут сорок до меня доехал злой послерабочий Лёнька, потому что третий раз снегоход у меня не завёлся. И четвёртый - тоже. Я надавила себе синяк кольцом, пока дергала верёвочный старт.
Зато на обратной дороге Лёнька сайгачил против солнца, и было так прекрасно. Жалко, фотоаппарат достать не успела.
Когда кошку забрали на операцию, у неё был объявлен последний шанс. Днём ранее операцию сделать не удалось, потому что Кысь была слишком холодной. Её грели грелками, ставили капельницы и дули в нос кислородом. Догрели до нормы, но как только побрили пузо, она тут же опять остыла, а седация почти перестала действовать. Решили накормить её дома, да и дома теплее, чем в клинике, а завтра попробовать ещё раз. На утро у кошки поднялась температура. Когда я уходила из клиники, прошёл уже час, а её все ещё пытались стабилизировать.
Лёнька привёз меня домой и ушел к собакам, работать. А я пошла делать шарлотку из последних яиц (конец месяца, неделя до зарплаты, а Кысь на тот момент уже стоила дороже, чем два наших старых снегохода). Взбивала бисквит, резала яблоки и сыпала корицей - пахло на весь дом. Думала, что это будет огромное спасибо докторам либо на кошкин День Рождения, либо на поминки.
Через пять часов с момента сдачи Кыси нам позвонили. Тортик получился праздничным и, вроде как, вкусным. Кошке дули в нос кислородом из трубочки, а она уворачивалась и прятала нос в лапах. А потом падала мордой в консерву и всасывала треть Радость-то какая.
Окончательно отошла от наркоза Кысь ближе к утру, часов в пять. Мы её прямо с корзинкой как раз забрали в кровать, в ноги, чтоб она не переохладилась (пол-то холодный) и не свалилась с дивана. Кровать по бортикам закрыли картоном, стенки сделали. Ну и в пять утра зверь укуренно-пьяной походкой просочился в единственную оставшуюся узкую щель между картонками и торжественно шандарахнулся с кровати. Ещё полчаса умилённые хозяева сооружали ей уже опробованную конструкцию из тряпочек, прикрывающую пузо со свежим швом. Потому что зверь был пьян, всячески стремился к источнику еды, но при этом каждый раз магическим образом преображался в глисту-тиранозавра (длинное, извивается, с только двумя мощными заплетающимися задними лапами, потому что передние всосало в попону и примотало к тушке воротником, из которого оно пыталось выползти). Килотонны умиления, полцарства за нормальный сон.
А ещё у кошки после операции бритое пузо. И бритые дырки на лапах и шее - это мы у неё кровь на анализы выцеживали (кошка давала строго не больше миллилитра с каждой точки и мастерски уворачивала вены от капельниц). Кошкино бритое пузо стало намного теплее и такое бархатное-бархатное. Приходишь домой с улицы, а в кровати кошка лежит и прямо на правильном боку (с одной стороны выбрито выше). И прямо в кровать падаешь, лицом в тёплый бархатный бок, и нос шерстью не щекотит. А кошка сначала фигеет, а потом громко дышит. И иногда даже мурчит.
Царапает. Мне в равной степени не нравится формулировка "братские народы/наши братья и т.п" и резкое полное её отрицание. Потому что русские, украинцы или белорусы для меня ничем не отличаются от норвегов, англичан или ребят из Бразилии. Не ближе, не роднее, не понятнее. Но мне хватает того, что мы все люди. Мы живые. Этого достаточно.
Есть люди, есть мудаки. Все окружающие автоматически являются первыми, пока не докажут обратного.
У нас уже несколько месяцев как открыли цветочный магазин. Там чудеса, там пахнет. Там живут пустынные цветы-драконы и джунгли всякой зелени. И срезанные цветы, к которым я обычно была равнодушна. А тут - пахнут. И верба с хлопком.
Скоро у норвегов праздник, привезли новый завоз. Теперь я знаю, что мои любимые нежные белые цветы зовут лизиантус (но они все были под заказ, поэтому мы заменили их белыми гвоздиками). Дома стоит и пахнет бело-сине-сереневое чудо. Пахнет водой, зеленью и свежестью. Вот отцветут все гвоздики, высушу остатки сухоцветов и добавлю к хлопку. На кошку, кстати, тоже внезапно подействовало очарование цветов - ночью она пришла и пожевала фисташковые листья, хотя обычно всю эту зелень игнорирует. У вербы только повадилась отрывать мохнатки и гонять их по дому.
Жизнь, как море. Кто-то у моря зачем-то - на серфе кататься, нырять, находить жемчужины или снимать рыб, кто-то охотится или пиратствует, кто-то мороженое продаёт, кто-то сажает зверушек на проходящих мимо людей и требует деньги за фотографии, кто-то ворует шлёпанцы и кошельки, кто-то выкладывает узоры из камешков на спинах загорающих, кто-то боится медуз и не любит это море вообще, кому-то тоскливо, кто-то рисует красивые картинки на гальке и раскидывает её по пляжу, кто-то просто книжку читает или слушает концерт... Кто-то тонет, кто-то играет в спасателя, кто-то спасает того, кто тонет, пока кто-то играет в спасателя. Кто-то плавает наперегонки или ставит мировой рекорд. Кто-то ждёт шторм, чтобы пойти противостоять стихии, кто-то катается на волнах от проходящего катера, кто-то пытается уплыть на яхте далеко-далеко.
Я хожу по берегу и собираю стёкла. Мочу ноги, растворяюсь в воде, а потом вылезаю на берег и опять хожу и собираю стекляшки из песка и гальки. Большие и совсем мелкие. Иногда с азартом, иногда просто на автомате, потому что когда перестраиваешься, ты начинаешь замечать зелёные отблески чаще, сам собой. Просто так собираю, набиваю карманы, в которые потом можно запустить руку и шуршать пальцами. Я нерационально-автоматически-жадная, я беру все стекляшки, даже самые мелкие, самого частого цвета и не самые красивые. Я их не коллекционирую и не собираюсь что-то из них делать. И у моря хожу не из-за этого. Просто так, если я хожу у моря, я собираю стёкла. Не-за-чем.
Стёкла в музыке, стёкла в красивом за окном, стёкла в скорости, стёкла в тёплой кошачьей шерсти, стёкла в том, что кто-то разминает твои руки, когда они болят... Много-много стёкол.
...А когда-нибудь таких собирателей оказывается несколько вместе в одно время, и у всех дырявые карманы. И тогда получается пляж, как во Владивостоке.
Море волнуется раз,
Море волнуется два,
Море волнуется три.
На месте замри и слушай:
Как ровно бежит волна,
Как тихо шипит вода,
Как стукают камни и стёкла...
Пока не промокла, слушай:
Как осень хрустит в деревьях,
Как ветер сдувает пену,
Как отпускает нервы. Смотри:
Вода размывает берег,
Песок поглощает ноги,
На бунах чайки сидят.
Заколет тихонько ступни,
Зальётся вода в ладони
И станет не больно. Ну же!
Море волнуется раз
Море волнуется два
Море волнуется три...
Замерзнешь - шагни поглубже.
И станешь внутри, как море -
Лишь солнце и камни с солью,
Живая вода.
И быстро стихает суша,
И больше не льются в уши
Чужие слова.
Сам себе волнорез - сам об себя волна,
Щекам и глазам не мокро.
Море волнуется раз
Море волнуется два
Море волнуется три.
Осталось чему? - отомри.
Ходи по пляжу песчаному, галечному ли,
Собирай стёкла.
